Неточные совпадения
— А, ты так? — сказал он. — Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, три порции принеси. Нет,
постой. Ты знаешь, кто это? — обратился он к брату, указывая на господина в поддевке, — это господин Крицкий, мой друг еще из Киева, очень
замечательный человек. Его, разумеется, преследует полиция, потому что он не подлец.
— Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка, — сказал Хлобуев, — старушка богомольная: на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень
замечательная. Прежних времен тетушка, на которую бы взглянуть
стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи, и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг будет лет шестьдесят, хоть она и зовет его: «Эй, малый!» Если гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут, право.
Налево от двери
стояли ширмы, за ширмами — кровать, столик, шкафчик, уставленный лекарствами, и большое кресло, на котором дремал доктор; подле кровати
стояла молодая, очень белокурая,
замечательной красоты девушка, в белом утреннем капоте, и, немного засучив рукава, прикладывала лед к голове maman, которую не было видно в эту минуту.
Какие вещи — рублей пятьсот
стоят. «Положите, говорит, завтра поутру в ее комнату и не говорите, от кого». А ведь знает, плутишка, что я не утерплю — скажу. Я его просила посидеть, не остался; с каким-то иностранцем ездит, город ему показывает. Да ведь шут он, у него не разберешь, нарочно он или вправду. «Надо, говорит, этому иностранцу все
замечательные трактирные заведения показать!» Хотел к нам привезти этого иностранца. (Взглянув в окно.) А вот и Мокий Парменыч! Не выходи, я лучше одна с ним потолкую.
Самой
замечательной способностью Шелехова было то, что,
стоило ему только раз вырваться с прииска и попасть куда-нибудь в город, — он разом спускал все, что копил в течение нескольких лет. С ним не было в этих случаях никакого сладу, и Бахарев терпеливо ждал того момента, когда у загулявшего Данилы Семеныча вылетит из кармана последний грош.
У живописца Крамского есть одна
замечательная картина под названием «Созерцатель»: изображен лес зимой, и в лесу, на дороге, в оборванном кафтанишке и лаптишках
стоит один-одинешенек, в глубочайшем уединении забредший мужичонко,
стоит и как бы задумался, но он не думает, а что-то «созерцает».
— Весьма
замечательная девушка. Я теперь еще о ней не хочу говорить. Мне нужно прежде хорошенько поэкзаменовать ее, и если она
стоит, то мы должны ею заняться.
Усадьба Козлово
стоит на высокой горе,
замечательной тем, что некогда, говорят, в нее ударил гром — и громовая стрела сделала в ней колодец, который до сих пор существовал и отличался необыкновенно вкусной водой.
— Ну, хорошо, допустим, что не относится. А я тебе прямо скажу, что вся твоя система выеденного яйца не
стоит. Да… И
замечательное дело: по душе ты не злой человек, а рассуждаешь, как людоед.
— Во-первых, только самый легкомысленный человек может говорить о презрении к такому
замечательному человеку, как Иван Яковлевич, — отвечал Дмитрий, судорожно подергивая головою в противную сторону от сестры, — а во-вторых, напротив, ты стараешься нарочно не видать хорошего, которое у тебя
стоит перед глазами.
Постояли, полюбовались, вспомнили, как у покойного всю жизнь живот болел, наконец, — махнули рукой и пошли по Лиговке. Долго ничего
замечательного не было, но вдруг мои глаза ухитрились отыскать знакомый дом.
Вначале я тупо и оглушенно
стоял — так было здесь тесно от движения и беспрерывных, следующих один другому в тыл,
замечательных по разнообразию, богатству и прихотливости маскарадных сооружений.
— Вестимо, так! А то как же?.. Без этого никак нельзя!.. Всяк себя оберегает!.. — снова заговорили в толпе, и, что всего
замечательнее, заговорили те самые, которые за минуту перед тем
стояли на стороне Захара.
Погребок этот
замечательный. Он
стоит в укромном уголке бойкой, оживленной ночью и днем разгульной улицы, и в него не заглядывает всевидящее око полиции.
— Есть, — отвечала бабушка, — и я сама имею счастие многих знать с духом и с благородным сердцем, но только все они вроссыпь приходят… Склейки нет, без призвания к делу наша дворянская сила в пустоцвет идет, а заботливые люди чудаками кажутся. Вон у меня человека видите… вон тот, что у окна с предводителем
стоит разговаривает… Рогожин, бедный дворянин, весьма
замечательный.
Знаю только одно, что дядя, не имевший, по мнению умных людей, никакого права гордиться особенно
замечательными умственными способностями, удивлял этих умников, показывая им, что есть нечто такое, что выше ума и за чем ум должен
стоять на запятках.
А Рудин долго еще
стоял на плотине. Наконец он встрепенулся, медленными шагами добрался до дорожки и тихо пошел по ней. Он был очень пристыжен… и огорчен. «Какова? — думал он. — В восемнадцать лет!.. Нет, я ее не знал… Она
замечательная девушка. Какая сила воли!.. Она права; она
стоит не такой любви, какую я к ней чувствовал… Чувствовал?.. — спросил он самого себя. — Разве я уже больше не чувствую любви? Так вот как это все должно было кончиться! Как я был жалок и ничтожен перед ней!»
Когда он вернулся домой, она, уже одетая и причесанная, сидела у окна и с озабоченным лицом пила кофе и перелистывала книжку толстого журнала, и он подумал, что питье кофе — не такое уж
замечательное событие, чтобы из-за него
стоило делать озабоченное лицо, и что напрасно она потратила время на модную прическу, так как нравиться тут некому и не для чего.
Все
стояли по шею в воде события, нахлынувшего внезапно. Ганувер подошел к Молли, протянув руки, с забывшимся и диким лицом. На него было больно смотреть, — так вдруг ушел он от всех к одной, которую ждал. «Что случилось?» — прозвучал осторожный шепот. В эту минуту оркестр, мягко двинув мелодию, дал знать, что мы прибыли в
Замечательную Страну.
И даже до курьезного ровно: в два часа дня 16 сентября 1917 года мы были у последнего лабаза, помещающегося на границе этого
замечательного города Грачевки, а в два часа пять минут 17 сентября того же 17-го незабываемого года я
стоял на битой, умирающей и смякшей от сентябрьского дождика траве во дворе Мурьевской больницы.
Пожарный
стоял посредине лестницы, ведущей из нижнего отдела
замечательной врачебной квартиры, я — наверху этой лестницы, Аксинья в тулупе — внизу.
Конечно, Гёте недосягаемо выше школьной односторонности: мы доселе
стоим перед его грозной и величественной тенью с глубоким удивлением, с тем удивлением, с которым останавливаемся перед Лукзорским обелиском — великим памятником какой-то иной эпохи, великой, но прошлой [Не помню, в какой-то, недавно вышедшей в Германии, брошюре было сказано: «В 1832 году, в том
замечательном году, когда умер последний могиканин нашей великой литературы».
И этот худенький смуглый мальчик со щетинистыми волосами и веснушками казался девочкам необыкновенным,
замечательным. Это был герой, решительный, неустрашимый человек, и рычал он так, что,
стоя за дверями, в самом деле можно было подумать, что это тигр или лев.
Лариосик. Да, корабль… Пока его не прибило в эту гавань с кремовыми шторами, к людям, которые мне так понравились… Впрочем, и у них я застал драму… Ну, не
стоит говорить о печалях. Время повернулось. Вот сгинул Петлюра… Все живы… да… мы все снова вместе… И даже больше того: вот Елена Васильевна, она тоже пережила очень и очень много и заслуживает счастья, потому что она
замечательная женщина. И мне хочется сказать ей словами писателя: «Мы отдохнем, мы отдохнем…»
Зима на Урале
стоит довольно суровая, и снег тает поздно, но зато весна бывает дружная, так что зима с
замечательной быстротой превращается в лето.
В середине большого пятиярусного иконостаса, поставленного у задней стены на возвышенной солее, находились древние царские двери
замечательной резьбы; по сторонам их
стояли местные иконы в серебряных ризах с подвешенными пеленами, парчовыми или бархатными, расшитыми золотом, украшенными жемчугом и серебряными дробницами.
— Ред.] есть один
замечательный очерк, в котором он выводит интеллигентную русскую девушку; пошловатый любитель «науки страсти нежной»
стоит перед этой девушкой в полном недоумении; она свободно и не стесняясь говорит с ним «в терминах научного материализма» о зачатии, о материнстве, — «и в то же время ни одни мужские губы не касались даже ее руки!..»
Когда-то
стояли тут изваянья, быть может, дело
замечательных мастеров…
Замечательной чертой писательского"я"Некрасова было и то, что он решительно ни в чем не выказывал сознания того, что он поэт"мести и печали", что целое поколение преклонялось перед ним, что он и тогда еще
стоял впереди всех своих сверстников-поэтов и не утратил обаяния и на молодежь. Если б не знать всего этого предварительно, то вы при знакомстве с ним, и в обществе, и с глазу на глаз, ни в чем бы не видали в нем никаких притязаний на особенный поэтический"ореол". Это также черта большого ума!
Мы
стоим перед
замечательным феноменом в истории духа.
— Отлично! — восклицает она. — Удивительно! Знаешь, Вася? Ты ужасно глупо делаешь, что не участвуешь в любительских спектаклях! У тебя
замечательный талант! Ты гораздо лучше Сысунова. У нас участвовал в «Я именинник» любитель, некий Сысунов. Первоклассный комический талант! Представь: нос толстый, как брюква, глаза зеленые, а ходит, как журавль… Мы все хохотали.
Постой, я покажу тебе, как он ходит.
Мориц взглянул, сказал: «тре бьен» и сделал такое движение бровями, от которого пенсне спало и моментально прямо с носа слетело в открытую левую руку. И
замечательная вещь: как пенсне соскочило с лица Морица, так словно спал с него и весь его прежний шельмоватый вид; он точно нашел, что меня не
стоит рассматривать с особенно серьезной точки зрения, и начал пошаливать: во-первых, он сразу упростился в выражении и заговорил по-польски.